Здравствуйте, Ирина.

Получил Ваше послание. Вы очень интересно рассказываете  о Бессарабии. Когда были живы мои родители и родственники, я был еще достаточно молод, чтобы со вниманием их выслушать. Да, собственно говоря, они о себе и не рассказывали. Время было такое. Когда мы эвакуировались, то мы не успели взять самое необходимое, но отец прихватил с собой наш семейный альбом. Может быть это и было самое ценное.

 Мой отец 1899 года рождения. Альбом открывается фотографией моего отца  рядом с родителями. Его сфотографировали в день рождения, когда ему исполнился год. Следовательно, альбому исполнилось сто лет. Не знаю какими препаратами пользовались тогда фотографы, но фотографии сохранились безо всяких изъянов. Кстати, эта фотография была выполнена в фотосалоне на Дерибасовской, (о чем свидетельствуют медали на обратной стороне) в районе Екатерининской улицы, точнее не припомню. Но это не самая древняя наша реликвия. У нас есть даггеротип деда моего отца. Аппарат Даггера не имел объектива в нашем понимании, его заменяло просто крохотное отверстие, в результате чего, выдержка длилась несколько минут. Все это время фотографируемый должен был сидеть неподвижно, поэтому зрачки получались нерезкими и их дорисовывали тушью. Вот какие у нас есть фото! (Хвастаюсь).

Из пояснений отца и матери к этим фото, я узнал, что дед моего отца, помнит своего деда, который был одесситом. Так что по отцовской линии мы все из Одессы. Кто-то из моих предков по этой линии был холодным сапожником, мой дед был приказчиком в магазине тканей. Говорят, что он с завязанными глазами определял на ощупь производителя ткани.

О предках матери я знаю еще меньше. Родилась она в Одессе, но ее предки были из Бессарабии. Если около Бендер есть местечко Толмазы, то она именно оттуда. На фотографии изображены моя мать и ее младший брат рядом с родителями. У ног маминого брата сложены все инструмента на которых он играл : струнные, духовые, ударные, баян. Я слыхал его игру на скрипке, по-моему талантливо. Умер он 22 мая 1941 г. Я не знаю кем были родители моей матери, но по-моему в Толмазах они считались зажиточными людьми. Во всяком случае, моя бабушка говорила, что когда мадам Карельман (это она) шла по улице, то все ей кланялись. Кстати, бабушка Рива была безграмотной, но как она готовила! Вы ели когда-нибудь молодую картошку величиной с фасоль, жареную в сахаре? То-то, а я ел. Вот и все, что я знаю о своей родословной, а спросить уже, увы, некого. А мой двоюродный брат Абрашка, который годами жил в нашей семье, был необычайно талантливый парень. Он вместе со своим другом, добровольно ушли на фронт с третьего курса сельхоз института. В сорок третьем он погиб на глазах у друга от шальной мины. А вот у моего свата на стене висит генеалогическое дерево, корни которого начали расти, примерно, с 1860 г. Оно по своему виду напоминает очень сильно разросшуюся акацию. Никогда бы не подумал, что за такой короткий срок можно нарожать столько народу.

Вот на какое письмо меня настроило Ваше послание.    

На- днях купил резиновые сапоги. Сверху снег, снизу болото, посредине мороз, сбоку ветер.  И все освещает солнце.  Я когда дует сильный ветер, а он почти всегда дует, может и не сильный, но противный, то я пользуясь транспортом, проезжающим мимо нашего дома, всегда выхожу так, чтобы ветер дул мне в спину, пока я добираюсь домой. Надо сказать, что солнечных дней у нас больше чем в средней полосе.

Я уже плохо помню географию старой Одессы, а новой не знаю совсем. Если можно, расскажите, хотя бы приблизительно, где и как расположено Ваше жилье.

Старый одесский анекдот.

Ночью стук в дверь

-        Кто там?

-        Не бойтесь, открывайте, бандиты, не родственники.

Дайте мне Ваш адрес. Не бойтесь , не приеду. А очень хотелось бы!