АССОЦИАЦИИ

 Сразу ставлю вас в известность - я не химик. Как-то так получилось, что я  не  знаю  химии.  Наверно, потому,  что в нашем институте химию  читал  один  из  лучших преподавателей  нашего  города, прекрасный  специалист и обаятельнейший человек.

Никто из его студентов не сдавал  химию  меньше  чем  на четверку.  На  экзаменах,  главное,  надо было четко и внятно прочесть формулировку вопроса и ... замолчать. Некоторое время он внимательно и несколько недоуменно рассматривал экзаменующегося,  не понимая как можно не знать таких  элементарных вещей,  а затем очень доходчиво,  со знанием дела,  раскрывал тему,  попутно набрасывая на клочке  бумаги  все  необходимые формулы и связи. Надо было только поддакивать и говорить, что все понятно.

Но горе было тому,  кто пытался выказать свою эрудицию - "химик" начинал "тянуть" его на пятерку,  задавая целую  кучу вопросов. Концовка, как правило, бывала одна и та же.

- Вы уж извините меня, молодой человек, но поставить пятерку я вам не могу.  Не могу-с.  Приходите-ка, милейший, недельки через две-три.

У меня была твердая тройка.  Очевидно,  потому,  что я с детства   не   выговариваю,   примерно   половину   алфавита, вследствие чего, он даже не понял какой мне попался вопрос.

А с вопросом мне очень повезло.  Мне надо было раcсказать устройство и работу аккумулятора.

С тех пор я об аккумуляторе знаю все,  и даже больше чем он. Я даже помню его наставления по технике безопасности: для приготовления электролита берем серную кислоту и  дистиллированную воду,  и во избежание взрыва льем тонкой струйкой одно в другое.  И упаси боже не  перепутайте,  что  во  что  лить, опять-таки - во избежание взрыва.

Я только никогда не помню, что во что лить - одно в другое, или другое в одно. Поэтому, этот вопрос каждый раз я решаю чисто эмпирически.  Я надеваю очки, беру немного одного и тонкой (тонкой!) струйкой лью в другое.  Сразу же после взрыва, ни секунды не медля, становлюсь под душ, после чего я уже довольно безошибочно приготовляю раствор.

Одежду, в которой готовится раствор, выбрасывать не следует - ее можно использовать в качестве сетки от комаров.

Единственно чего не знал "химик",  что кислоты в продаже нет  и "достать" ее можно только на производстве.  А так как, официальной инструкции по выносу  кислот в карманах  брюк  за пределы предприятий  не  существует, и так как, кислота очень тяжелая и за один  раз  необходимое  для заливки аккумулятора количество не  вынести, то несчастные случаи при "транспортировке" происходят  довольно часто,  что, несомненно, приводит к снижению воспроизводства населения нашей Родины.

Наш "химик" был чистейшей воды теоретик.

Вот так обстоят у меня дела с химией.

Но журнал "ХИМИЯ И ЖИЗНЬ" я очень люблю. Впервые я с ним познакомился,  когда  мне надо было избавиться от "плача" водопроводных труб.

Мой приятель  предоставил в мое распоряжение один из номеров журнала,  в котором подробнейшим образом  была  описана необходимая мне технология. Так как, ни в продаже, ни даже на производстве нужных компонентов не оказалось,  то я  выкрасил трубу обыкновенной маслянной краской,  после чего, она перестала "плакать", а я стал большим поклонником и подписчиком этого  журнала,  в котором есть все,  как за химию,  так и за "жисть".

Читаю я его,  ничего не пропуская, от задней до передней корки, ничего не понимая в химии и, по мнению моего сына, и в жизни тоже.

А что я в жизни не понимаю?  Что выпиваю не с тем с  кем надо, а с теми с кем хочеться? Так мне же не каръера главное, не выпивка,- мне общение нужно,  с близкими по духу (beads of feather flock together ),  чтоб интересно было.

- Ты,  папка,  всегда не в струе,  а где-то  сбоку.  Вот Главный орден за центр получил. Набил его сотней железяк. Чужих.  И все - ах! Ах! В лауреаты, его! В лауреаты! А твою железку никто и не заметил! А орден он правильно получил. Умница он.  Без твоей железки - хрен бы центр работал.  И он  это понимал. А результат? Ему орден, тебе инфаркт.

- А при встрече с ним у ребят  глаза  теплеют?,-  Так  я беседовал  с сыном.  Только не было той беседы.  Не нужно ему чтобы при встрече с ним у ребят глаза теплели. Может потом, к старости нужно будет.  А может и сейчас уже нужно.  Только не знаю я.  Сына не знаю,- работа. А пить- так он даже не выпивает.

Вот так обстоят мои дела в жизни.

Но мне  импонирует,  что  я  хотя бы путем чтения вашего журнала попадаю в ряды сеятелей разумного,  доброго, вечного, в ряды тех,  кто публикуется в рубрике, за содержание которой редакция ответственности не несет. Вы печатаете то, что интересно, а не то, что "надо".

Память моя ассоциативна.  Я часто не могу вспомнить  то, что случилось только вчера,  но какой-нибудь, самый тривиальный случай или фраза воскрешают в моей памяти  события,  происшедшие много лет назад. Очевидно, я не оригинален.

Прочитав в одном из номеров журнала " ХИМИЯ И ЖИЗНЬ"  абзац: "и хотя взрыв этот считается безобидным,   были случаи, когда он приносил немалые неприятности"  (1991/  2/стр.79)  Я вдруг вспомнил случай более, чем сорокалетней давности. О неприятности.

                                    ***

Был обыкновенный апрельский день. Уже с раннего утра мореманы  (студенты  кораблестроительного  института)  выложили свои бледные тела на крыше общежития и на остатках стен  разбомбленного  соседнего  четырехэтажного здания,  что напротив нашей аудитории.

Контрольную пронесло - "физик",  слава Богу,  заболел, и пара была свободной.  Кто считал курсовой, кто "драл" лабораторки, кто переводил "тысячи".

На длиннющем балконе,  немногочисленные в  нашем  техническом вузе девчата перекликались с мореманами, назначая друг другу свидания,  а наши парни ревниво встревали  в  разговоры (ситуация: сам не гам и другому не дам).

Заглушая переговоры, гремел расстроенный рояль.

Розочка виртуозно наяривала основную мелодию,  умудряясь по ходу дела выковыривать западавшие клавиши. Партии третьей, четвертой,  пятой и шестой рук исполняли "краи"  -  Волька  и Жорка, которые отсутствие слуха восполняли темпераментом.

Солировал Ленька - староста потока.  Он  же  дирижировал исполнением пулярной в то время в Одессе песни "А я сам,  а я сам..." Когда соседи докладывали Феде о художествах его жены, рояль  сочувствено  урчал что-то скорбное и заунывное и взрывался синкопами в припевах, когда Федя, полностью солидаризуясь с соседями,  заявлял:  "А я сам, а я сам, сам не верю чудесам", или "А я сам, а я сам выпиваю двести грамм!"

Федя был еще тот тип! Ничуть не лучше своей жены.

Миниатюрный Витька отплясывал на  крышке  кафедры что-то лихое  и  неповторимое  (никто из нас не знал,  что лет через пятнадцать это будет называться рок-н-ролл). Артур великолепным  козлитоном пел в унисон с Ленькой,  но при этом сообщал, что ему двести грамм - тьфу!

Ленька резвился.  В  конце  каждого  куплета он метал на клавиши свой крепкий, обтянутый залатанными штанами, зад, добиваясь особенной выразительности исполнения. Сегодня был его день - сегодня его должны были принимать в партию.  Уже который раз!

Наш парторг Вовка, двадцать третьего года рождения, один из тех,  очень немногих,  кому повезло вернуться с войны, был по этому случаю при полном параде,  при всех боевых орденах и нашивках  за  ранения.  Надраенные  сапоги бросали при ходьбе веселые зайчики на стены и потолок,  подворотничок был  белее первого снега на рассвете, когда город еще спит.

Вовка был прагматиком.  Он твердо знал,  что несмотря на "красный" диплом и фронтовое прошлое, ему - сыну репрессированного все пути будут заказаны.  И только партбилет  давал  ему какую-то надежду на будущее. Верный фронтовому братству, он в годы борьбы с космополитизмом,  рискуя  своей  каръерой,  дал Леньке  рекомендацию в партию,  несмотря Ленькино происхожде-ние.

       -Ты  же  круглый  идиот!  -  наставлял    он     Леньку.

-Тебе объязательно надо в партию.  С таким носом как  у  тебя,  без партбилета не проживешь, хоть он у тебя курносый и конопатый.

А принадлежал этот нос светлейшей голове: когда мы только начинали сдавать зачеты,  он уже месяца два гостил у своей мамы где-то под Винницей. А на старших курсах он, вообще, никогда не готовился к экзаменам. Он первым брал билет, садился на задней парте, чтобы ему не мешали, и выводил формулы начиная с нуля. Иногда преподаватели, не сумев разобраться в примененном им математическом аппарате,  снижали оценку  (я  вам этого не давал), хотя ответ был абсолютно правильным.

-Ты только брось свои  босяцкие  штучки, - строго  внушал парторг Леньке, который был всего на год моложе его и последние два года войны летал стрелком-радистом на тяжелом бомбардировщике в глубокие немецкие, да и не только немецкие тылы.

А Ленькины штучки были известны всему институту:  это он мог сделать стойку на руках, бесшумно, почти змеиным движением, извлекая свое тело из щели парты в то время, как преподаватель  стучал  мелком по доске,  выписывая формулы.  Это он, стоя на пороге бадеги  с  кружкой  вина,  приветствовал  нашу институтскую первомайскую колонну,  выкликая здравицу в честь нашего декана. Это он...

Последний раз его не перевели из кандидатов в члены партии за то,  что он вместе с "бутонами", доставшими где-то две пачки  малокалиберных  патронов,  устроили взрыв на лекции по физике. Они этого не хотели. Обыкновенный просчет: вместо ста последовательных  взрывов  получился  один,  просто в сто раз сильнее.

Партсобрание должно было состояться после четвертой пары - английского языка. Второй парой была химия.

Робко, едва приоткрыв дверь, в аудиторию просочился "химик".

- Молодые мои друзья, сегодня я ознакомлю вас с соединениями иода,- сообщил он,  когда все успокоилось.   - Сейчас мы создадим вещество,  которое в сухом виде взрывается от малейшего  прикосновения,-  продолжал  он,  манипулируя  какими-то склянками  и размазывая что-то по промокашке,  а в конце лекции,  когда оно высохнет, я продемонстрирую его свойства. Ну, а как называется вещество,  вы, молодые друзья мои, сформулируете сами, внимая моим рассуждениям.

Перед самой  переменкой "химик",  откинувшись назад всем телом,  отвернув лицо,  прикрытое  тыльной  стороной  ладони, слегка коснулся одного из пятен на промокашке указкой,  которую он судорожно зажал в предельно вытянутой руке.

Но эффект!

К концу перемены,  уже устав хлестать наотмашь  указкой, (зажатой  в двух руках),  по безответной промокашке,  "химик" пришел к заключению, что опыт не удался.

- Молодые друзья мои, приношу вам извинения. Подозреваю, что оно не высохло.  Ну а вещество,  уточнил он,  называется, как вы сами догадались,  то ли иодистый азот, то ли азотистый иод.  Шутка.  И все равно это вещество взрывчатое.  Дежурный, соберите  эти промокашки и уничтожьте.  До свидания,  молодые друзья мои.

Стукнув, несколько раз по промокашке,  Женька вложил  ее между  конспектами,  так,  на всякий случай,  и отправился на очередную, третью, пару.

Пара была серьезная. Студенты Союза, а может быть и всего  мира уже давно пришли к единому мнению,  что сдав экзамен по этой дисциплине можно уже жениться или,  тем более,  выходить  замуж.  Кто  был студентом,  тот знает о каком предмете идет речь.  Те же, кто студентами не были, благополучно вступают  в  браки,  даже  не подозревая,  что на земле сущесвует дисциплина, без которой нельзя прожить ни одного дня.

Увядшая, болезненная "англичанка" понуро,  даже несмотря на чудесный весенний день, вошла в аудиторию.

- Встать! - скомандовал дежурный,- садись!

Негромкий взрыв прозвучал в шуме раскладываемых конспектов и скрипе парт.

-Имярек!- уткнулся в Женьку указательный палец,- что у Вас там такое? Подайте сюда!

Пытаясь спрятать высохшую злополучную промокашку, Женька опять нечаянно коснулся  одного  из  пятен.  В  полном  соответствии  с предсказаниями "химика" промокашка рванула.  Негромко. Следующий, более громкий взрыв инициировала сама "англичанка",  выхватив  у  Женьки  промокашку.  Выроненная ею от испуга промокашка еще раз негромко пшикнула, упав на парту.

Вон из аудитории!- заорал Ленька, не "врубившийся" в ситуацию и думая,  что "бутоны" произвели очередной эксперимент с патронами,- вон! И грохнул кулачищем по промокашке.

Грохот взрыва выплеснул рыдающую "англичанку" в деканат.

Партсобрание состоялось,  но только не  после  четвертой пары, как предполагалось, а минут через пять, после взрыва.

Учитывая его боевые заслуги,  прием Леньки,  нет, уже не Леньки, а Леонида Павловича, в партию все же состоялся. Почти через  три  года.  Перед самой защитой диплома. Дальше тянуть уже было невозможно.

- Милые мальчишки и девчонки,- подняла бокал Розочка  на тридцатипятилетии,- прошу внимания! Приветственный тост!

Два ковбоя лениво тянулись по прерии.  - Джо,-  сказал один,  рассуждая о жизни. - Вот ты умрешь, тебя зароют, выпадет дождь, и на твоей могиле вырастет цветок. А когда я через тридцать пять лет буду проезжать здесь на своем мустанге,  он сжует цветок и из него выпадет лепешка.  А я посмотрю на  эту лепешку и скажу: "Джо, а ведь ты нисколько не именился."

Пью за вас, дорогие мои мальчишки и девчонки!

Пью за вас,  тех,  какими вы были тридцать пять лет тому назад! Живите мене сто двадцать лет! Не меняясь!

P.S. Уважаемая редакция моего любимого журнала -"ХИМИЯ И ЖИЗНЬ", - может кто-нибудь из вас, случайно, знает как  называется тое соединение?